White August

БЕЛЫЙ АВГУСТ

«Ибо нет ничего тайного,
чтоб не стало явным,

все сокровенное, как закрытое или зарытое - сделается явным.

Палачей имена наречат и осудят, а кости их прокляты будут»

Евангелие от Луки, гл.8 ст.17

Летом 1972 года, в силу личных обстоятельств, я покинул Север и вернулся в родные пенаты. Меня поставили в резерв капитанов Черноморского пароходства и предупредили, что в течение одного-двух месяцев подберут «мостик», а это время я могу находиться дома, а вызовут меня по телефону. Но у меня еще нет телефона – ответил я.

« Будет – сказал начальник службы связи – в течении недели».

И действително через три дня мне установили городской телефон – без всякого «блата».

Но не прошло и месяца, как меня вызвал начальник службы мореплавания ( он ведал капитанами и их назначением ) –

«Принимайте учебное судно «Экватор», немножко отдохнете от длинных рейсов. Заодно ознакомитесь с нашими портами – ведь вы давно здесь не бывали, за эти годы многое изменилось. Потом подберем место на «пассажире». Кстати, «Экватор» подчиняется только мне». Я поблагодарил Анатолия Григорьевича, с которым позднее очень подружился. Пароход стоял в Ильичевске под погрузкой. «Экватор» имел один грузовой трюм и всегда перевозил мелкие партии груза, совмещая полезное с практикой курсантов. Вообще история этого учебного парохода настолько интересна, что позднее я написал о нем рассказ «Ограбление «Экватора». В этот раз нам погрузили обшитые досками станки и какие-то детали в ящиках. В тот же день прибыла новая смена практикантов. Груз адресовался на порт Бизерта (Тунис). Стояла середина августа – бархатный черноморский сезон – черные до густоты ночи и береговые огни, как ожерелье. Море, как ртуть в блюдце, не шелохнется.

От такого умиротворения я отвык давно и никак не мог уснуть. В полдень вышли из порта. Служба на «Экваторе» была корошо отлажена. Прибывшие с курсантами руководители практики свое дело знали - все шло как отлаженный механизм. «Экватор» имел паровую машину с турбиной и скорость 10 – 12 миль в час. Особенность паровых двигателей – их не слышно, никакой вибрации корпуса, в отличие от дизельных кораблей, к которым я привык и просыпался при малейшем изменении режима двигателя. А тут, чтобы удостовериться что пароход движеться, нужно посмотреть за борт или на приборы, и привыкал я к этому несколько месяцев. Поскольку порт Бизерта расположен на северо-западе Африканского рога, то путь к нему лежит через Босфор, Мраморное море, Дарданеллы, Греческий архипелаг до осторова Крит, затем поворот на запад мимо южного берега острова Сицилия и, оставив за кормой 1260 миль вы у цели. На шестые сутки плавания с рассветом мы подошли к Бизерте и стали на якорь в ожидании лоцмана. Взошло солнце в дрожащем мареве, предвещая жаркий день. Лоцман прибыл на маленьком буксире, поднялся на мостик, пожал руки всей вахте и поздравил с приходом в Тунизию (так именуют свою страну тунисцы). Порт от океана огражден огромным исскуственным волноломом и имеет длинный входной канал с раздвижным мостом. Город почти весь одноэтажный, дома белокаменные, только все крыши голубые и сливаются с небом. Лоцман провел нас во внутренний бассейн порта и буксир прижал нас к причалу. На борт поднялись трое – чиновник пограничной службы, санитарный врач и агент по обслуживанию. Из разговора с ними, я узнал, что посещение Бизерты советскими судами весьма редкое явление. Через тридцать минут, после кофе и коньяка, все формальности были закончены. Я заказал агенту пресную воду, овощи, фрукты и попросил отвезти меня к консулу – для организации экскурсии. Минут через двадцать, петляя по ужасно узким улочкам, вверх вокруг холма, машина остановилась у маленького одноэтажного домика с советским флагом, возле которого пожилой человек в берете, с тонкими усиками, подстригал кусты. Я представился. «Я не консул, - сказал человек,- я смотритель, - вице-консул будет через час, я вам открою приемную - там прохладно. Меня величать Виталием Павловичем». В его русском языке был какой-то явный акцент. Я только собрался войти, как увидел недалеко маленькую, как игрушечную, церквушку с голубым куполом и крестом. Это было так неожиданно среди торчащих рядом минаретов, что я не у держался и спросил об этом смотрителя. Виталий Павлович обнажил свою седую голову, перекрестился в сторону церкви и сказал: « там покоится прах русских моряков, не предавших Россию и умерших в изгнании, да упокой, Господи, их души. Аминь».

Любопытство победило жару и, пройдя сотню метров, я подошел к крохотной белокаменной церкви. Дубовая массивная дверь была заперта. На ней старославянскими буквами вырезано:

« Блаженнi изгнаннi правды ради, ибо тех есть Царство Небесное ». Я прошел на кладбище – всюду чистота и ухоженность, но многие надгробья потресканы и обвалены.

Судя по надписям, здесь покоятся морские чины царского флота от матроса до адмирала. При выходе с кладбища я столкнулся с пожилой женщиной в длинной белой до пят юбке, катившей тележку с садовой утварью. «Вас что-то интересует? – спросила она – я хранительница кладбища русских моряков Анастасия Александровна Ширинская». Я представился.

«Впервые вижу советского капитана, что вас сюда привело?».

У нее был такой красивый русский язык, какого я никогда не слыхал. Она рассказала что это кладбище содержится на пожертвования родственников захороненных и некоторых русских обществ. «А вам вообще что-нибудь известно об эскадре Врангеля?». Я честно ответил – нет. «А зря - продолжила Ширинская – почему стесняться своей истории и скрывать правду, умом не понять. Я вам сейчас дам один сувенир, когда-нибудь этот камешек заговорит». Мы зашли в церьков.

Справа у стенки стояли застекленные полки с разными предметами – маленькие модели кораблей, ладанки, крестики,

иконки, фигурки - все сделано талантливыми матросскими руками. Ширинскаяя сняла с полки и дала мне небольшой плоский камешек, на котором старинной вязью было вырезано по кругу: «Россиi Слава», внизу «Жаркiй» а в центре крест с двумя якорями. Я поблагодарил хранительницу.

Будете в Севастополе – поклонитесь от меня, да хранит вас Бог, и перекрестила меня. А в голове у меня созрела мысль – хорошо бы сюда привести курсантов на экскурсию, да прихватить с собой цемент и краски, и что-то сделать доброе.

С такими мыслями я пришел к консулу, который недовольно ворчал что давно меня ждет и он специально приехал из Туниса, так как здесь в Бизерте советского консульства нет и этот домик они арендуют у бывшего соотечественника.

Я рассказал что был на кладбище и о своих мыслях.

«Вы, дружочек, эти мысли выбросьте и забудьте. Бизерта – колыбель – человеческой цивилизации - тут есть много чего посмотреть. Хотя бы Карфаген или мавританские крепости.

Я для этого проехал сотню километров, чтобы встретиться с вами и организовать вашу стоянку. А вы про кладбище, гле лежат изменники, укравшие у нас флот».

Мы быстро решили все организационные вопросы, сели в консулькую машину и вернулись на пароход. Выгрузку еще не начинали. Я угостил вице-консула обедом и провел его по судну. Он осмотрел кубрики, учебные классы, поговорил с курсантами, сделал несколько фотографий на память и укатил.

На другой день утром к причалу подошло пять зкскурсионных

автобусов. Вернулись вечером, посетив развалины Карфагена, длинющие старинные замшелые крепости, исторический музей - все что заказал вице-консул. На четвертые сутки мы покинули белокаменную Бизерту. В Одессу мы пришли в конце сентября, помотавшись между черноморскими портами.

Я пришел к Анатолию Георгиевичу с рейсовым отчетом, а потом вынул из кармана подаренный камень и показал ему. «Красивая работа - сказал он – а что это?»

И я ему все рассказал. Он меня внимательно выслушал, молча прошелся по кабинету, выключил селекторную связь, закрыл двери на ключ, молча налил коньяк, а потом тихо сказал:

«Ты, колега, свое северное вольнодумство брось. Я имею восемнадцать партийных выговоров, переживу и девятнадцатый, но ты попадешь в неприятную историю и я тебе ничем не помогу. А камушек отнеси в наш музей и скажи что нашел и забудь про все». Я поблагодарил за кофе и зашел в расположенный рядом музей Морского Флота, отдал камень пожилому заведующему, но заполнять дарственную анкету отказался, сказав что нашел на пляже. Об этом я потом долго сожалел. В своих записях я лаконично отметил:

«Белая Бизерта – 72, август, «Жаркий». Сначала я думал что эта история закамуфлирована в пьесе А. Корнейчука «Гибель эскадры» - советской агитке о двадцатых годах – оказалось не то, и я постепенноо по крохам собирал материал.

Так как же русская Черноморская эскадра из 32 единиц оказалась в Бизерте?

В конце августа1920 года русская белая армия в Крыму была разгромлена и удерживала весь южный прибрежный участок Севастополь – Ялта – Феодосия - Керчь.

18 ноября 1920 года, последний главком войсками юга – Петр Николаевич Врангель обратился с призывом к войскам и населению:

«Армия должна покинуть Крым в полном боем порядке.

Гражданское население так-же должно получить возможность покинуть родину. Крым должны покинуть беспрепятственно все, кто пожелает и не забудьте о детях. Кто пожелает может остаться и никаких препятствий этому не чинить». О детях не забыли. Из Крыма вывезли всех воспитаннтков нескольких сухопутных кадетских и один морской корпусы.

Вопреки утверждениям советской пропаганды, кадеты никогда не принимали участие в боевых действиях.

Позднее военные академии многих стран мира изучали опыт генерала Врангеля по эвакуации из Крыма более ста тысяч людей. Все было четко организованно и над эскадрой гордо реял Андреевский флаг. Судьба оставшихся восемнадцати тысячи офицеров и нижних чинов, а так же пятидесяти тысяч гражданских лиц, поверившим обещаниям красного командарма Фрунзе, была трагичной и тайна крымской трагедии сохранялась десятки лет. Практически всех до одного оставшихся офицеров и мирных граждан отвели в степные балки, раздели и расстреляли из пулеметов. Личное участие в этом принимали Василий Блюхер (будущий маршал СССР), венгр маньяк-революционер - председатель крымского ревкома Бела Кун и его секретарь-любовница, революционная фурия Розалия Землячка (Залкинд). Ленин личной телеграммой на имя Фрунзе требовал « полного уничтожения всех белых офицеров под корень и любого подозрительного гражданина со всей его семьей, не жалея женщин и детей»

Писатель Иван Бунин о распоряжении Ленина по Крыму написал: «Нам хорошо известно крылытое заявление косоглазого, лысого, картавого сифилитика». (Воспоминания, Париж, 1950 г.»

Остатки Добровольческой армии и гражданского населения в течении трех дней были погружены на 126 кораблей и 21 ноября 1921 года в добровольное изгнание отправилось 150 тысяч человек. Французское правительство разрешило военным кораблям базироваться в Бизерте – тогда Тунис был французской колонией. В Бизерту пришло 32 кораблей под Андреевским флагом и 5800 человек экипажей с членами офицерских семей и их детей. Многие переселились на берег, образовав свою маленькую русскую колонию. Многие корабли превратились в семейные общежития. В конце 1924 года Франция официально признала советский союз. Для русских в Бизерте это стало настоящей трагедией, ибо они превратились в беженцев со всеми вытекающими последствиями по жестким законам Франции.

Французы накинулись на русские корабли как стервятники с

требованием от офицеров принять французское гражданство и присягнуть на верность Франции. Среди верных России офицеров начались самоубийства. Постепенно русская колония стала развеиваться по Франции, Югославии, Чехословакии, где прекрасно относились к ним.

К концу 1925 года колония насчитывала 148 человек.

Корабли эскадры стали словно расстворяться – часть из них разбирали на метал и баржи, часть, как привидение, появились в составе ВМС Франции, перекрашенные и подновленные с незнакомыми именами на борту. Так канула в лету российская Черноморская эскадра с тысячами судеб людей и пропала под пылью советской истории, лживой как и все. Как издевку над прахом соотечественников, все исполнители крымской расправы были награждены орденом Красного Знамена, а в !960 – 70 годах построены четыре парохода с именами палачей на борту. Но история ставит свои точки: командарм Михаил Фрунзе зарезан на операционном столе клиники МВД, маршал СССР Василий Блюхер скончался в 1938 г. под пытками НКВД, в то же году был расстрелян, как шпион, Бела Кун. Розалия Землячка умерла в 1947 году и прах ее, как и многих других палачей собственного народа, погребен в кремлевской стене. Единственная хранительница русского морского кладбища в Бизерте Анастасия Александровна Ширинская – дочь командира эсминца «Жаркий» - умерла в декабре 2009 года в возрасте 98 лет.

В Бизерте я никогда больше не был, но мои мысли видимо передались другим – и я с удовлетворением узнал, что шефство над морским кладбищем приняли российские моряки и многое там восстановили. От правды никогда не спрячешься, как говориться в Святом Писании :

«Ибо все тайное станет явным». Аминь!

Михаил Ландер

Август-2010-Майями